Анна Наринская.
Не зяблик. М.: АСТ, Corpus,
2016.
«Я
не зяблик» - так отвечал Лев Толстой, когда его упрекали в непоследовательности
суждений. Журналист и литературный обозреватель издательского дома
«Коммерсантъ» Анна Наринская в своей книге предлагает читателю взглянуть в
прошлое и сравнить его с настоящим через призму своих заметок, рецензий и интервью,
последних пяти лет. А заодно пытается понять, изменилось ли ее собственное
мнение с течением времени, или нет. «Не зяблик» - не учебник и не памфлет. Это,
скорее, рассказ о жизни культуры в бытовой среде человека и государства. И о
том, как эта культура меняет людей и их взгляды, политические и не очень.
Разброс
тем, собранных в восемь глав книги едва ли поразит тех, кто знаком с ее
автором. Начиная заметкой о письме Надежды Толоконниковой из мордовской
колонии, Наринская легко переходит к биографии Андрея Вознесенского, документальным фильмам о 90-х, и попутно
комментирует, как менялись ее взгляды на описываемые события и явления. В
процессе чтения периодически возникает ощущение, что ты сидишь на кухне и
участвуешь в московском интеллектуальном междусобойчике. Анна «пинает» Дмитрия
Быкова за то, что он согласился с имперскими высказываниями Бондаренко о
Бродском, хвалит Виктора Голышева за его перевод «Бродского среди нас» и
пере-перевод Оруэлловского «1984»; недвусмысленно дает понять, что проза
Прилепина и «Известия» - это совершенной другой, чуждый ей лагерь.
Читаешь
всё это, и злишься. Ну вот, опять, она надела на себя кольчугу воинствующего
либерала с Мясницкой улицы и клеймит российскую власть (а над головой ее сияет
нимб нравственности). Но где-то на середине книги обнаруживаешь, что и борец за
демократические идеалы может грешить чтением личной переписки дочери в социальных
сетях, а бывшие мужья имеют обыкновение говорить глупости, сидя с Бродским за
одним столом. Оказывается, ты испытываешь схожие чувства при рецензировании
великой книги (не достоит ты писать о Платонове своими корявыми плеоназмами); и
тебе тоже впрыснули вещество, обостряющее восприятие, только после чтения
«Подстрочника» и «ГУЛАГа». И как-то легче становится, отпускает это стремление
навесить на человека ярлык (или белую ленту на лацкан пиджака, кому как
удобнее).
Рассказывая,
через события последних 20-ти лет, свою личную историю, Анна Наринская задается
вопросами о том, как выглядит настоящий либерал, и в чем главное предназначение
«культурного» журналиста. Первичной функцией последнего она называет
рекомендательную. Никому не интересны рассуждения в духе Энтони Бёрджесса,
пишет автор, о том, что смертная казнь – это еще большее преступление, чем то,
которое совершил осужденный убийца. Никого не волнует культура, занимающаяся
препарированием государственного насилия. И, если забыть всё, что мы знаем о Наринской
и то, что происходит вокруг нас, «Не зяблик» можно воспринимать, как список
рекомендаций: что читать, что смотреть и что слушать. Причем, отличный список.